В Иванове состоялся концерт Дмитрия Когана – виртуозного скрипача, артиста с мировым именем.
В Иванове состоялся концерт Дмитрия Когана – виртуозного скрипача, артиста с мировым именем. Знаковое событие произошло в рамках федеральной благотворительной акции «Время высокой музыки», которая реализуется при поддержке партии «Единая Россия».
Не так давно маэстро записал CD-диск с шедеврами мировой классической музыки от средневековья до наших дней. Диск, изданный тиражом в 25 тысяч экземпляров, пополнит фонотеки всех музыкальных образовательных учреждений России – от Калининграда до Владивостока. В поддержку акции организован специальный благотворительный тур Дмитрия Когана. Он стартовал в апреле, будет продолжаться более года и охватит все 83 российских региона. Во всех городах билеты на концерты маэстро распространяются бесплатно.
Ивановская область стала десятой в рамках турне. В коротких перерывах до и после концерта Дмитрий Коган ответил на вопросы журналистов.
— Дмитрий, вы считаете, что в России много молодежи, которой действительно интересна классическая музыка?
— Я знаю, что ее огромное количество, просто иногда этим людям некуда идти. Зачастую цены на билеты на концерт классической музыки такие, что человек просто не может себе этого позволить. Поэтому моя цель – приобщить людей к музыке. Пригласить их на концерт, познакомить с лучшими творениями.
— Как вы пришли к пониманию того, что работа по популяризации классической музыки должна быть, и она должна быть бесплатной, благотворительной?
— Толчком было то, что я реально увидел, как этого хотят люди. Но далеко не все могут получить то, что они хотят. Классическая музыка нуждается в поддержке, популяризации. Этот благотворительный тур — мой скромный вклад в общее дело.
— А как сделать так, чтобы дети из всех регионов, в том числе и самых отдаленных, могли получать качественное музыкальное образование, может быть, даже на мировую сцену выходить? Ведь сейчас у большинства нет такой возможности?
— Пока получается, что да. Проблема государственная. Это такой вопрос, на который я сейчас бессилен ответить. То, что могу в этом плане сделать я, стараюсь делать. Работает наш благотворительный фонд, есть несколько попечительских советов, в которые я вхожу или возглавляю. И даже если нас, музыкантов, будет много – таких кто от себя делает что-то посильное, наверное, проблем станет меньше. Но и с государства этой обязанности никто не снимал. Да, где-то уже получается делать. В Якутии недавно построили музыкальную школу для детей. Там образование – трехступенчатое, с начального до высшего. Я в ней побывал, и считаю, что это здорово.
— На каком уровне, вы считаете, находится музыкальное образование в провинции?
— Провинция большая, так что везде по-разному. Наряду с крупными центрами, такими как Казань, Нижний Новгород, есть огромное количество городов, где у молодежи, желающей серьезно заниматься музыкой, нет иного выхода, кроме как уехать из своего региона. Например, на всем Дальнем Востоке на девять субъектов России нет ни одной консерватории. Ближайшая — в Новосибирске…
— Вас музыка окружала с рождения. А можно вырастить гения в немузыкальной семье?
— Огромное количество примеров в истории, когда гениальные композиторы и исполнители вырастали в абсолютно немузыкальных семьях. Но конечно родители, которые дорожат интеллектуальным и культурным воспитанием своего ребенка, понимают необходимость приобщения его к какому-либо искусству. Любая культура, аура, которая существует или прививается в семье, в дальнейшем поможет ребенку сделать осознанный выбор.
— В информации, которая есть про вас в Интернете, говорится, что в детстве вас заставляли заниматься на скрипке. Это действительно так?
— Конечно заставляли. Я больше хотел играть в футбол. Но так получилось, что футболист из меня не вышел.
Скрипка поначалу действительно ужасно тяжело давалась. А потом пришла любовь. Без всяких видимых причин, сама. Сейчас я понимаю, что надо было просто потерпеть, переждать.
— Сколько часов в день вы репетируете, и чего скрипачу делать нельзя?
— Музыка занимает все время, независимо от того, репетирую я или нет. Музыка живет во мне постоянно, даже в мыслях. Четкого расписания, как правило, нет. Все зависит от того, есть ли перелет, сколько он длится, какие намечены встречи, когда концерт… Норм нет.
А чего нельзя – поднимать что-то тяжелое. Например, девушку на руках носить, к сожалению, нельзя. Нельзя заниматься экстремальными видами спорта. Чрезмерно употреблять алкоголь тоже не советую. Иначе все потом отражается на моторике, на физическом и духовном состоянии.
— У вас сейчас очень длинное турне. Устаете?
— На самом деле мое турне не кончается уже лет двадцать. Сейчас мне 34 года. Отдохнуть иногда хочется, но, кажется, я не умею. Когда пытаюсь два-три дня отдохнуть, становится скучно. Тянет в путешествие, тянет на сцену, к публике.
— Какие увлечения кроме музыки?
— Разные… Книги, кино, автомобили…
— А были такие случаи, когда вдруг на концерте рвалась струна?
— Конечно, и много раз. Приходилось быстро менять. А если был какой-то сложный случай, то выхватывал скрипку из оркестра и доигрывал. Порванная струна – бывает. К этому надо относиться как к обычной неприятности.
— Сегодня, когда вы начали играть вальс, на сцену выпорхнула бабочка. Бабочка на сцене – это хорошая примета?
— Мне она не помешала. На каждом концерте что-то такое необычное бывает.
— Вы единственный скрипач, кто дал концерт для полярников на Северном полюсе.
— Я с большим удовольствием туда слетал. Правда, холодно было, палатку нагрели до нуля градусов, так что играл в перчатках – таких, с отрезанными пальцами. Замерз, но получил огромное удовольствие.
— А как вела себя скрипка? Как вообще надо обращаться с этим инструментом?
— Никаких особых секретов, главное — бережно. На Северный полюс я брал простую скрипку. Зато она единственная, которая там побывала.
— Вы исполняете самую разную музыку. Играя Чайковского, вы научились думать как Чайковский или играя Шопена – как Шопен?
— Нет. Для того чтобы чувствовать композитора, вовсе не надо думать так как он. Я всегда думаю как я, и играть старюсь как я.
Не так давно маэстро записал CD-диск с шедеврами мировой классической музыки от средневековья до наших дней. Диск, изданный тиражом в 25 тысяч экземпляров, пополнит фонотеки всех музыкальных образовательных учреждений России – от Калининграда до Владивостока. В поддержку акции организован специальный благотворительный тур Дмитрия Когана. Он стартовал в апреле, будет продолжаться более года и охватит все 83 российских региона. Во всех городах билеты на концерты маэстро распространяются бесплатно.
Ивановская область стала десятой в рамках турне. В коротких перерывах до и после концерта Дмитрий Коган ответил на вопросы журналистов.
— Дмитрий, вы считаете, что в России много молодежи, которой действительно интересна классическая музыка?
— Я знаю, что ее огромное количество, просто иногда этим людям некуда идти. Зачастую цены на билеты на концерт классической музыки такие, что человек просто не может себе этого позволить. Поэтому моя цель – приобщить людей к музыке. Пригласить их на концерт, познакомить с лучшими творениями.
— Как вы пришли к пониманию того, что работа по популяризации классической музыки должна быть, и она должна быть бесплатной, благотворительной?
— Толчком было то, что я реально увидел, как этого хотят люди. Но далеко не все могут получить то, что они хотят. Классическая музыка нуждается в поддержке, популяризации. Этот благотворительный тур — мой скромный вклад в общее дело.
— А как сделать так, чтобы дети из всех регионов, в том числе и самых отдаленных, могли получать качественное музыкальное образование, может быть, даже на мировую сцену выходить? Ведь сейчас у большинства нет такой возможности?
— Пока получается, что да. Проблема государственная. Это такой вопрос, на который я сейчас бессилен ответить. То, что могу в этом плане сделать я, стараюсь делать. Работает наш благотворительный фонд, есть несколько попечительских советов, в которые я вхожу или возглавляю. И даже если нас, музыкантов, будет много – таких кто от себя делает что-то посильное, наверное, проблем станет меньше. Но и с государства этой обязанности никто не снимал. Да, где-то уже получается делать. В Якутии недавно построили музыкальную школу для детей. Там образование – трехступенчатое, с начального до высшего. Я в ней побывал, и считаю, что это здорово.
— На каком уровне, вы считаете, находится музыкальное образование в провинции?
— Провинция большая, так что везде по-разному. Наряду с крупными центрами, такими как Казань, Нижний Новгород, есть огромное количество городов, где у молодежи, желающей серьезно заниматься музыкой, нет иного выхода, кроме как уехать из своего региона. Например, на всем Дальнем Востоке на девять субъектов России нет ни одной консерватории. Ближайшая — в Новосибирске…
— Вас музыка окружала с рождения. А можно вырастить гения в немузыкальной семье?
— Огромное количество примеров в истории, когда гениальные композиторы и исполнители вырастали в абсолютно немузыкальных семьях. Но конечно родители, которые дорожат интеллектуальным и культурным воспитанием своего ребенка, понимают необходимость приобщения его к какому-либо искусству. Любая культура, аура, которая существует или прививается в семье, в дальнейшем поможет ребенку сделать осознанный выбор.
— В информации, которая есть про вас в Интернете, говорится, что в детстве вас заставляли заниматься на скрипке. Это действительно так?
— Конечно заставляли. Я больше хотел играть в футбол. Но так получилось, что футболист из меня не вышел.
Скрипка поначалу действительно ужасно тяжело давалась. А потом пришла любовь. Без всяких видимых причин, сама. Сейчас я понимаю, что надо было просто потерпеть, переждать.
— Сколько часов в день вы репетируете, и чего скрипачу делать нельзя?
— Музыка занимает все время, независимо от того, репетирую я или нет. Музыка живет во мне постоянно, даже в мыслях. Четкого расписания, как правило, нет. Все зависит от того, есть ли перелет, сколько он длится, какие намечены встречи, когда концерт… Норм нет.
А чего нельзя – поднимать что-то тяжелое. Например, девушку на руках носить, к сожалению, нельзя. Нельзя заниматься экстремальными видами спорта. Чрезмерно употреблять алкоголь тоже не советую. Иначе все потом отражается на моторике, на физическом и духовном состоянии.
— У вас сейчас очень длинное турне. Устаете?
— На самом деле мое турне не кончается уже лет двадцать. Сейчас мне 34 года. Отдохнуть иногда хочется, но, кажется, я не умею. Когда пытаюсь два-три дня отдохнуть, становится скучно. Тянет в путешествие, тянет на сцену, к публике.
— Какие увлечения кроме музыки?
— Разные… Книги, кино, автомобили…
— А были такие случаи, когда вдруг на концерте рвалась струна?
— Конечно, и много раз. Приходилось быстро менять. А если был какой-то сложный случай, то выхватывал скрипку из оркестра и доигрывал. Порванная струна – бывает. К этому надо относиться как к обычной неприятности.
— Сегодня, когда вы начали играть вальс, на сцену выпорхнула бабочка. Бабочка на сцене – это хорошая примета?
— Мне она не помешала. На каждом концерте что-то такое необычное бывает.
— Вы единственный скрипач, кто дал концерт для полярников на Северном полюсе.
— Я с большим удовольствием туда слетал. Правда, холодно было, палатку нагрели до нуля градусов, так что играл в перчатках – таких, с отрезанными пальцами. Замерз, но получил огромное удовольствие.
— А как вела себя скрипка? Как вообще надо обращаться с этим инструментом?
— Никаких особых секретов, главное — бережно. На Северный полюс я брал простую скрипку. Зато она единственная, которая там побывала.
— Вы исполняете самую разную музыку. Играя Чайковского, вы научились думать как Чайковский или играя Шопена – как Шопен?
— Нет. Для того чтобы чувствовать композитора, вовсе не надо думать так как он. Я всегда думаю как я, и играть старюсь как я.